По-видимому, украинофильство Костомарова основывалось ещё и на том, что украинские традиции казались ему залогом будущего преобразования России. Особенно это касалось казачества. В то время как великороссы казались ему полностью и бесповоротно встроенными в российскую государственную вертикаль, украинское свободолюбие и нелюбовь к диктату обещало в будущем поддержку преобразованиям, которые могли бы создать новое, более свободное и справедливое общество. Всё это, отметим, было весьма далеко от нынешнего свидомого дискурса. Будущее России виделось ему как некая свободная федерация славянских народностей (включающая, в частности, Польшу), в которой Украине отводилась роль духовного светильника и носительницы идеалов свободы.
Вообще, некоторой загадкой кажется действие российских тюрем XIX века на попадающую в них интеллигенцию. Советская власть очень любила рассуждать про исправление преступников, и её лагеря ковали ей озлобленных и закалённых врагов. Русские тюрьмы педагогической тематикой особенно не увлекались, ограничиваясь скромной идеей, что преступления должны наказываться, и зачастую выпускали раскаявшихся и основательно пересмотревших своё отношение к жизни людей, один Достоевский чего стоит.
